Вампир смотрел на восходящее солнце. Ну вот. А он так мало сделал в жизни. Не успел, он ведь никогда и никуда не торопился, а именно сделал. НУ что, например? Бессмысленные ссоры в кланах. Теперь вот. Привязан. Кому он вообще нужен такой? Кто его, например, похоронит? Хотя...нет, хоронить вампиров сгоревших на солнце не надо. Сколько ему еще на солнце смотреть? День, три? За сколько люди умирают от жажды? А вампиры? Хотел бы знать. Он снова бессильно подергал за веревки, но те были плотно прикручены к дереву, а сами из прочного, эльфийского, наверное материала. Бес-по-лез-но.

Обреченно вздохнул. Стал смотреть на медленно выползающее солнце. Кожа на груди вчера сгорела. Теперь слезает. Загар его останкам явно не светит. Что он сделал? Да какая теперь разница? Какая даже разница, чем он такую участь заслужил? По крайней мере - теперь он мог то, чего не мог больше никто на свете. Он мог вволю смотреть на звезду, до тех самых пор, пока свет для него не померкнет. .........

........

ПРимерно в пятидесяти метрах от привязанного к деревянному столбу вампира за высоким песчаным барханом сидели двое. Некто, закутанный в ватный наряд бедуина и длинный темно-зеленый ящер.

-Жарко здесь, - грустно показал губами тот, кто из них двоих больше был похож на человека.

Ящер медленно прищурился, затем чинно кивнул. Казалось, он вообще не торопится растрачивать движения, вопреки распространенному мнению, что ящеры двигаются быстро. (а вы попробуйте их поймать)

"Бедуин" устало опустил голову и в который раз попытался соорудить над головой хотя бы маленькую тучку. Безуспешно. Ему оставалось только ждать, как и вампиру, которого он два дня назад привязал к столбу среди песков. Ящер неторопливо перевел взгляд по направлению к замершей напротив солнца фигуре. Из вампира могло получиться неплохое жаркое.

-----------

Любая пытка по определению длится долго. Ничто по определению не длится вечно. Возможно, за исключением вечности, но это не доказано. Наступил тот миг, когда кроме темной рези в глазах вампир услышал знакомый голос, назвавший его имя. Глаза, он конечно, открыл. но это не помогло. Судя по резко подступившей к горлу тошноте, его отвязывали и едва не уронили. Вяло попытавшись стоять, он оставил эту попытку и уже во второй раз отдался воле своего палача.

-Ну, ты хоть что-нибудь понял? - грустно спросили его, не позволяя вампирскому сознанию раствориться среди песков и запаха лекарств, доносившегося откуда-то слева.

Вампир что-тоневразумительно промычал в ответ. По одной из рук энергично терли мокроватым и мягким на сгибе локтя. По какой он не мог сообразить.

-Ладно, отдыхай, - недовльно рыкнул его мучитель. -А вообще ты придурок, Мак`Райан. Едва не угробил свои глаза.

Вампир, называнный Мак`Райаном провалился в беспокойный сон. Ему снилось, что он летит посерди метеоритов и звезд, а потом едет куда-то в поезде.

Поезд оказался трясущим его за плечи Раулем. В ярко-салатовой рубашке без рукавов со стильными ччерными очками треугольниками, Рауль выглядел совсем мальчишкой. Причем очень недовольным.

-Хорош спать. Мы в кино опаздываем, между прочим!

-Я же в больнице, - вяло попытался сопротивляться Мак`Райан.

-Ну и что? Выйдем отсюда! -радостно хмыкнул Рауль.



Даглас Мак`Райан с трудом разлепил глаза.

-Мне врач запретил зрение напрягать, - напомнил он.

-Не фиг столько на солнце смотреть было. Будешь слушать, - с неумолимой жестокостью истинного садиста решил этот зеленый кошмар.

-Ну пошли, - исчерпал доводы Мак`Райан.



Когда они познакомились? Лет триста назад? Тогда Рауль был таким же жизнерадостным оболтусом, как сейчас. Он мелькнул мимо и исчез из его памяти. Так что правильнее сказать, что они познакомились прошлой весной. Когда высший Мак`Райан решал клановые дела с присущими ему цинизмом и жестокостью. Таких слов, как сострадание и жалость для него не существовало. Мак`Райан был «классическим» вампиром, вздрагивал при виде креста. За квартал обходил истинную церковь, избегал солнца. Чем и когда он умудрился вызвать симпатию Рауля – не ясно. Но похитить его Рауль похитил и со зверской миной на ехидном лице сообщил, что за грехи пора расплачиваться. И привязал собрата на солнце посреди пустыни.

Зачем он это сделал? Почему Рауля вечно не устраивало в мире что-то, таком, как он есть? Или он видел нечто, пока Мак`Райану недоступное?

Тем не менее, впервые за сотни лет Даглас остался наедине с собой и солнцем. В том, что умрет, едва завидев светило, он не сомневался. Там, откуда родом был Даглас, солнце считалось символом света и справедливости. А он давно уже понял, что есть поступки, которые не прощают.

Нечто, сломавшееся в его груди веками назад, когда стало ясно, что обратной дороги нет. Молодой аристократ, заплативший за обращенное бессмертие слишком много. Сколько бы ни было на нем крови – этого было достаточно, чтобы рядом начинало выворачивать эмпатов, а сам Даглас так и не смог себя простить. За однажды сделанный выбор. Погубленную любовь. Оставленный дом.

Только глядя на вечное по-своему солнце, такое же, как в детстве, он смог вспомнить давно забытое…

Яркие лучи обжигали кожу, но так и не заставили его обратиться в прах. На исходе второго дня, Мак`Райан понял, что просто по-человечески «сгорел». И только. Не было древнего проклятия высших вампиров, не было дня – времени людей и ночи, укрывающей детей своих. Привычный мир со стоном рушился, а из потрескавшихся уст горестно доносилось: «дурак, ну какой…дурак!»



Кино было про Влада Дракулу. По экранизации бедняге загнали кол в грудь, и он умер на глазах девушки, которую вроде как полюбил. Она его даже простила, за все зло, которое он ей сделал. В другое время, Мак`Райан бы посмеялся и не преминул изъявить среди прочих пожеланий Дракуле, чтобы все так и случилось. Но не в этот раз.

-Какая глупая бессмысленная смерть, - тихо прошептал Рауль.

-Почему? Он не смог бы…

-А ты? Тоже – «не сможешь?»

-Я смогу, - подумав ответил Даглас. –Должен же я хоть что-то сделать…





И смерть, каждая твоя смерть,

Делает тебя сильней.